Интервью архимандрита Тихона журналу «NEO magazine»

– Как Вы решили снять фильм?

– Когда два года назад мне удалось впервые побывать в Константинополе, я был поражен тем, что мне довелось увидеть. Сквозь века проступало былое величие и грандиозность падения великой христианской империи. Поскольку аналогии с Россией просматривались самым очевидным образом, то меня чрезвычайно заинтересовало, каким образом эта необычайно жизнеспособная, просвещенная, несравнимая ни с какими другими государствами того времени империя вдруг стала терять свои жизненные силы и в конце-концов рухнула. Почему великий народ, просвещенный светом Евангелия, уступил историческое место другому – более примитивному, государству и народу. В размышлениях над историей Византии и современной России и появился замысел этого фильма.

Работа над фильмом продолжалась полтора года. Идея заключалась в том, чтобы показать процесс и причины деградации, то, каким образом империя утрачивала способность отвечать на вызовы истории. Это представляло главный объект исследования, внимание уделялось в первую очередь тем историческим фактам, которые связанны с этой проблемой.

– В нашей стране за последнее время мы были свидетелями того, как христианские сектантские организации вмешивались в политическую жизнь, в партийную борьбу, подвергая опасности основные принципы отделения Церкви от государства и принципы христианского единства. Нет ли в России подобной ситуации? Так, Вас обвиняют в подобном вмешательстве, поскольку фильм вышел на экраны как раз перед президентскими выборами.

– Да, подобного рода обвинения высказывались в адрес фильма. Но одни говорили, что это фильм в поддержку преемника Путина, другие, наоборот, что против него. Я не обращаю внимания на подобного рода замечания. Критикуют, что в фильме осовременена история Византии, введены нынешние термины – «олигархи», «коррупционеры». Да, это так. История сознательно спроецирована на наш сегодняшний день, и введена понятная широкой аудитории терминология. Но при этом все факты, приведенные в фильме, абсолютно достоверны. Или, например, упрекали, что ничего не сказано о раздутом на Западе представлении о «византийском коварстве». Со стороны западноевропейцев, пустивших этот миф после злодейского Четвертого крестового похода, здесь очевидна попытка, ради видимости собственной правоты , обвинить свою жертву – греков. Уместнее говорить о том, что для простоватых средневековых жителей Западной Европы мотивы поведения представителей высокоразвитого византийского государства редко были понятны, как для простого деревенского парня хитрецами кажутся все жители большого города.

– Архиепископ Американский Димитрий во время своего недавнего визита в Россию говорил о «невоцерковленном народе» в США и других западных странах. Может ли Православие обратиться к ним, способна ли ваша Церковь «говорить с ними на их языке», чтобы предложить им духовную и вместе с тем реалистичную альтернативу?

– В России после восьмидесятилетнего богоборчества и атеизма появился уникальный опыт не только сохранения Православия в условиях тоталитарного государства, но и активной сегодняшней православной миссии внутри собственного народа, в обществе, которое часто называют постхристианским. Главными носителями православного духа были новомученики и исповедники Российские. Среди исповедников были и те, которые дожили до наших дней. Таким, например, был мой духовник архимандрит Иоанн (Крестьянкин), который прошел через сталинские лагеря. Остался несломлен, и до конца своей жизни являл пример величайшей христианской любви, веры, а также поразительный дар рассуждения, который святые отцы считают венцом духовной аскетической жизни. Недавно были изданы его замечательные пастырские письма (они переведены на английский язык), и они разошлись в России многотысячными тиражами. Проблема миссии в сегодняшней Русской Церкви сегодня одна из самых важных. Могу сказать, что мы постепенно находим правильный язык общения с современным нецерковным человеком, о чем говорят многомиллионные тиражи наших миссионерских апологетических брошюр и книг. В Сретенском монастыре, который расположен в центре Москвы, половина прихожан младше сорока лет. Это студенты, школьники, чиновники, ученые, служащие, рабочие, деятели культуры. Отвечая на последнюю часть Вашего вопроса, скажу, что духовной и реалистической альтернативой тленному и все более обесмысливающемуся без Бога секулярному миру для них, как и во все времена, без сомнения являются Евангелие и учение святых отцов.

– Многие из «нецерковных», равно как и «церковных» людей оказываются вовлеченными в, казалось бы, уже давно ушедшие в прошлое, «духовные» течения нью эйдж. Сейчас в моде маги, астрологи, предсказатели, волшебники. Все это напоминает темное Средневековье. Т.е. существует вакуум, не заполняемый основными религиями, боюсь, в том числе и Православием.

– Мы сталкивались с этой проблемой в начале девяностых годов. Но, в целом, этом нет ничего нового. Такое происходило в той же самой Византии, особенно в период ее упадка. Диапазон был самый широкий: от изысканных языческих учений Гемниста Плифона до самых грубых и кощунственных церковных суеверий. Сегодня в России с помощью Божией мы сумели донести до нашей паствы несовместимость любого рода суеверий с жизнью в Церкви. И, хотя, конечно же, отдельные вспышки этой болезни то и дело локально возникают, в целом для Церкви эта проблема сегодня остро не стоит.

– Люди говорят, что Православие со всей его красотой и внемирностью во многом устарело. Кажется, Православие остановилось в своем развитии лет двести тому назад, напоминая в этом смысле движение Эмиш. С другой стороны, попытки модернизации Православия вызывают подозрительность и враждебность. Как Вы, священнослужитель нового поколения и талантливый режиссер, относитесь к этой жизненно важной проблеме?

– От великих греческих святых отцов мы твердо усвоили учение о вечно юной Церкви. В России сейчас такой период, когда огромное количество в первую очередь молодых людей и людей образованных приходит в Церковь. Об этом писал еще в тридцатые годы русский старец, живший на Афоне, преподобный Силуан. Он говорил о будущей России, что придет время, когда по большей части именно образованные люди будут приходить к Богу. Что касается модернизации Православия, (подчеркну: в том, конечно, что касается лишь обрядовой стороны, но не евангельского и святоотеческого учения), то жизнь и время, конечно же, вносят свои необходимые коррективы во внешнюю сферу церковной жизни. Важно только, чтобы реформы были действительно жизненно необходимы и проводились с любовью к Православию, а не с высокомерным презрением к «рутине и православной ограниченности». И еще, что очень важно, чтобы эти изменения проводились духовно-талантливо, а не поверхностно, примитивно, пошло. В противном случае Церковь фатально обречет себя на жестокие разделения и страдания.

– Хотя Вы не принадлежите к «антиэллинской» группе в Русской Греко-Православной Церкви, некоторые сюжеты Вашего фильма могут расцениваться как враждебные по отношению к эллинизму. Может ли, по Вашему мнению, Православная Кафолическая и Апостольская Церковь существовать без греческих духоносных Отцов Церкви и без той греческой традиции, которая распространялась на ранне-христианскую Церковь?

– Признаться, я впервые слышу об «антиэллинской группе» в Русской Церкви. В подавляющем большинстве русские всегда относились и относятся к Греческой Церкви как к своей духовной матери, к которой, по заповеди Божией, мы искренно испытываем любовь и почитание. Греческие святые отцы и подвижники благочестия от Златоуста до Паисия Святогорца издаются в России тиражами в сотни тысяч экземпляров. Множество студентов духовных школ изучают древнегреческий и новогреческий языки. Русская Церковь пропитана греческой духовной святоотеческой традицией.

Что же касается фильма, то в нем, действительно, в контексте разбора многих причин падения империи сказано и о печальном феномене неоязычества, возникшем среди греков в Византии, особенно в последнее столетие ее существования. Это важно сегодня для России, поскольку неоязычники и у нас поднимают голову. Сказано и о том, что в силу многих причин Византия в лице своей правящей элиты постепенно отказывалась от собственных государственных и духовных основ и традиций, а потом и от своего Божественного призвания. В России также порой происходят подобные процессы и нам важно видеть их последствия в истории. Говорится в фильме и о том, что греческий национализм в части общества в какой-то момент сослужил дурную службу империи, во многом сделав из ее друзей – врагов. То же, к сожалению происходит и в России. Но это печальные исторические факты, должны помочь нам задуматься над нашей сегодняшней жизнью. Как говорил русский историк Ключевский: «история не добрая старая учительница, а суровая наставница, она не спрашивает уроков, но жестко мстит за их неисполнение».

– Русская и другие Восточно-Европейские Церкви страдали и страдают от униатов. Их вероломная активность, санкционированная Ватиканом, сохраняет хорошую мину при плохой игре, игре по компрометации Веры. Это одно из главных препятствий в диалоге (если вообще можно вступать в диалог с тем, кто называет себя непогрешимым) между Римом и Вселенским Патриархатом. Каково Ваше отношение к этой проблеме?

– Я снова вернусь к фильму. Многие критики упрекают, что фильм жестко антизападный. Это не так. О католическом Западе в фильме совершенно определенно сказаны две вещи: «Нелепо говорить, что Запад был виновен в неудачах и падении Византии. Запад лишь преследовал свои интересы, что вполне естественно. Исторические поражения Византии происходили тогда, когда сами византийцы изменяли основным принципам, на которых держалась их империя». «Византийцы должны были зарубить на носу, что Западу нужно только полное и безусловное религиозное и политическое подчинение. Непогрешимым для византийцев должен был стать не только папа, но сам Запад». Эти два постулата – исключительность собственных интересов и непогрешимость, как мне кажется, остаются неизменными в политике Ватикана до сих пор. Не учитывать этих основополагающих для католицизма духовных констант было бы по меньшей степени наивно.

Что касается униатов, то сегодня, когда говорят, например, об автокефалии Украинской Православной Церкви, забывают, что на самом деле это старинный католический проект, реализованный в трагическую Брестскую унию на Украине еще в XVI веке. Да и позже, лидер украинских греко-католиков митрополит Андрей Шептицкий в 1914 году в своей записке императору Францу Иосифу писал, что для того, чтобы сделать Украину католической, надо вначале отделить ее от Русской Церкви, создать «Киевско-Галицкий православный Патриархат», а уже его вскоре перевести через унию «в лоно Католической церкви».

Конечно, мне могут возразить словами Гераклита, что «в одну реку нельзя войти дважды». Это, конечно, так… Но зато запросто можно сесть в одну и ту же лужу.

– Что бы Вы могли сказать американским греко-православным верующим в преддверии наступающего конгресса духовенства и мирян?

– Многое из того, что важно и для меня, и для многих священников Русской Церкви, уже сказано в этой беседе. Хотел бы лишь добавить, что наш опыт жизни и свидетельства Церкви в эпоху тоталитарного режима, принадлежат не только нам, но и всей Православной Церкви. А ваш опыт существования Церкви в плюралистическом государстве необычайно важен сегодня для нас. Так же как и ваш опыт пастырского служения. Например, у нас нет таких ежегодных съездов пастырей и мирян, которые бывают в Америке. И для нас было бы необычайно интересно и важно воспринять эту традицию и опыт. Греческое Православие всегда было для России не только учителем, но и особым духовным ориентиром. Поэтому мы необычайно ценим наше духовное единство в Господе и Спасителе нашем Иисусе Христе и в Его Святой Церкви.

Беседовал Димитрий Фомпотис